MOLDOVENII.MD

Древние Черкесские сады - край одичавшего Эдема

Древние черкесские сады – одна из величайших загадок в истории Северного Кавказа. На большом пространстве, прямо в лесах то и дело попадаются многокилометровые плодовые насаждения: яблони, груши, айва, алыча, орешник...

По оценкам ведущих современных агрономов, Черкесские сады, на удивление, искусно привиты и, несмотря на свою баснословную древность, до сих пор плодоносят.

Кто и, главное, зачем разводил в здешних лесах эти дивные фруктовые плантации?

В КРАЮ ОДИЧАВШЕГО ЭДЕМА

После присоединения Кавказа к России многие путешественники, побывавшие в этих местах, с удивлением наблюдали великое множество старинных адыгских садов, пришедших в полное запустение, но продолжавших поражать своей обширностью, плодовитостью и уровнем агрономической культуры.

Графиня Прасковья Уварова, президент Московского археологического общества, в ходе своей кавказской экспедиции 1886 года с горечью отмечала повсеместность этого печального зрелища: «На многочисленных полянах видим запущенные черкесские сады с множеством фруктовых деревьев, ныне одичалых». Речь идет даже не об отдельных плодовых посадках, а о целой фруктовой империи…

Сады прежних хозяев этой земли простирались на многие десятки верст, сплошь покрывали целые равнины, возвышались даже на горных склонах, среди первозданного леса, образуя грандиозную селекционную галактику. Она озаряла северные склоны Кавказа ослепляющим блеском ароматного весеннего разноцвета, а по осени наполняла сей край несметным звездопадом наливных плодов.

Уже в XX столетии ни кто иной, как сам академик Мичурин, написал статью с красноречивым заглавием «Черкесские сады ждут своих селекционеров». «Об изумительном богатстве так называемых старых черкесских садов, – писал он, – мне известно давно. Дикие заросли плодово-ягодных растений Адыгеи представляют собой ценнейший исходный материал для селекционеров Кавказа». Здесь, правда, требуется одно важное уточнение: это были не просто «дикие заросли», а бесчисленные остатки древних адыгских садов, обильно рассеянные по всему Северному Кавказу.

Еще один зачинатель советской селекционной науки – академик Жуковский, учитель Николая Вавилова – много лет посвятил изучению драгоценного садоводческого наследия адыгов и пришел к выводу о том, что именно здесь находилась древняя прародина основных плодовых культур всей Евразии.

Вот что писал Жуковский, например, о появлении в Европе домашней груши:

«Вряд ли Средиземье имеет приоритет в происхождении культурных форм груши; наоборот, все данные за то, что именно Кавказ явился ареной эволюции груши – как дикой, так и культурной… Ни древность народов Греции, ни ее естественные грушевые ресурсы, ни опыт населения не могут идти даже в отдаленное сравнение с таковыми на Кавказе… В Средиземье баски знали о прививках раньше эллинов и научили им иберов. Но баски, возможно, связаны корнями с Кавказом, откуда и восприняли прививки. Родина прививок – Кавказ».

Аналогичные выводы были сделаны академиком Жуковским относительно яблони, айвы, алычи, орешника, сливы, терна, черешни, кизила, каштана… Согласно его убедительным научным доводам, генезис всех наиболее распространенных дикорастущих и домашних плодовых культур Евразии некогда происходил именно на Кавказе.

Если предки северокавказских горцев обучали садоводству даже античных эллинов, то нечего удивляться и тому бесспорному факту, что вплоть до XIX века коренное население этих мест обладало едва ли не самой совершенной технологией селекции плодово-ягодных культур на планете, методично превращая свою благодатную землю в один сплошной распрекрасный сад…

СЕКРЕТЫ ДРЕВНЕЙ КАВКАЗСКОЙ СЕЛЕКЦИИ

Каким же образом коренным жителям этих земель удалось достичь столь высокого уровня культуры самобытного садоводства? Этому могла способствовать приверженность адыгов селекционной традиции пращуров, которая на протяжении целых столетий развивалась здесь практически непрерывно.

Представители древнего адыгского мультиэтноса разводили свои сады не только на открытом пространстве, но и сами близлежащие горные леса год за годом превращали в так называемые «лесосады».

У шапсугов, например, был обычай, в соответствии с которым каждый житель аула должен был весной побывать в лесу и привить к дикорастущему дереву хотя бы один черенок из своего сада. Иной из горцев оставлял после себя по окрестным лесам до нескольких сотен новых плодовых деревьев! Как отмечали дореволюционные российские этнографы, в некоторых адыгских селениях никто не смел даже подумать о том, чтобы пойти в лес, не прихватив с собой привоя какой-нибудь плодоносной культуры.

Эти и многие другие особенности традиционной северокавказской селекции подробно описаны историком Самиром Хатко в его хрестоматийном двухтомнике «Старые черкесские сады».

Что заставляло адыгов с таким упорством заниматься разведением бескрайних садов на своих землях? Дело в том, что в их мифологической картине мира ключевое место занимало как раз таки дерево. Все материальное устройство проявленной вселенной – от элементов человеческого тела до структурных составляющих планеты – олицетворяется в кавказской мифологии «древом жизни». Так, в традиционном абхазском застолье за «древо жизни» часто произносится отдельный тост.

Кроме того, в Священных Книгах трех авраамических религий сад символизирует Рай – Земной и Небесный. В Коране сказано: «Обещал Аллах верующим мужчинам и женщинам сады, где внизу текут реки, – для вечного пребывания там, – и благие жилища в садах вечности» (9:72). Иными словами, в многовековых трудах адыгов по украшению своей родины бесчисленными садами проявилась извечная мечта всего человечества о возвращении на землю некогда утраченного им Рая.

Отсюда проистекает и культ священных рощ, весьма распространенный по всему Кавказу. Еще до проникновения сюда ислама черкесы, абхазцы, убыхи и другие представители адыгского мультиэтноса приносили в этих рощах жертвы и совершали вдохновенные моления. Под деревьями они скрепляли свои обещания нерушимой клятвой.

Когда русские войска пришли на Северный Кавказ, они были удивлены, с какой невиданной самоотверженностью адыги защищали свои священные рощи. Если при виде противника, превосходящего их силой, они могли без промедления покинуть целый аул и удалиться в горы, то эти драгоценные пущи ни разу не были ими оставлены. Все, как один, стояли до последней капли крови, охраняя освященные религией деревья...