MOLDOVENII.MD

О счастье под другим углом

Что говорит буддийское учение о счастье? Я начну с широкого понимания этого, с точки зрения практика (йогина), в тибетском буддизме. В основном в буддизме разделяется обусловленное и необусловленное, относительное и абсолютное счастье. Относительное счастье связано с опытом, абсолютное – непосредственно с переживающим опыт. При взгляде на внешний мир – на заводы, улицы, дома и машины – становится очевидно, что все это было создано потому, что люди хотят ощущать что-то приятное. Больницы и тюрьмы, с другой стороны, были построены, чтобы избежать определенных видов страдания. На самом деле существа постоянно пытаются изменить внешние условия с целью получения хорошей отдачи. Но, как бы ни были красивы дома, машины или, например, пейзажи – сами по себе они не могут испытывать счастье.

Единственное, что вообще может быть счастливым, – это ум. То, что смотрит нашими глазами и слушает нашими ушами в данный момент, – вот где все происходит. Поэтому всеобщее стремление основать счастье на внешних факторах приносит лишь преходящие плоды и ложно направлено; оно подобно попыткам передвинуть что-нибудь на расстоянии с помощью хлыста. Любые старания достичь продолжительного счастья посредством обусловленных причин просто не дают эффекта. Особенно в момент смерти становится совершенно очевидно, что «у последней рубахи нет карманов», как говорят датчане. Ничего нельзя взять с собой, можно рассчитывать только на непреходящие ценности. Поэтому мудро использовать свое время для поиска источников действительно постоянного счастья.

Все обусловленное, созданное и рожденное – относительно и непостоянно по своей природе, оно не может быть прочным и должно когда-нибудь распасться. Существа, которые не осознают свой вневременный ум, сталкиваются с тремя видами страдания. Первый – катастрофическое состояние, когда все идет кувырком. Например: человек ужасно болен, половина его друзей и родственников при смерти, все рушится, и жизнь драматична, болезненна и печальна. Второй вид страдания часто ошибочно принимают за счастье: это переживание новизны постоянных перемен. Можно думать: «Ух ты, все время новые картинки! Как здорово!» – но лишь до тех пор, пока вы не начнете пытаться их удерживать. Это, конечно же, невыполнимо, и в конце концов все утекает сквозь пальцы и вы чувствуете себя потерянными. Наконец, существует третий вид страдания, который проявляет себя как внутренняя неудовлетворенность и разочарованность. Большинство людей не может даже обнаружить его, будучи слишком занято первыми двумя. Это тот факт, что ум почти всегда находится в состоянии затемненности. Мы едва можем воскресить в памяти вчерашний день, а прошлая неделя уже и вовсе не помнится. Мы не помним рождение и прошлые жизни и не знаем, что случится в будущем. Один или несколько из этих трех видов страдания присутствуют всегда, до тех пор пока человек не распознает их и не начнет заменять преходящие ценности на те, которым действительно можно доверять.

На что можно действительно положиться в этом мире? – Ни на материализм, ни на нигилизм. Внешние и внутренние явления не обладают ни существованием, ни несуществованием. Так же как мысли и чувства приходят и уходят, так можно вызвать полное исчезновение частиц атома. Однако частицы снова появляются из кажущегося пустым пространства. Это означает, что сегодня оба крайние направления философии потеряли свою научную основу. Существование и несуществование в равной степени не могут быть доказаны и должны рассматриваться как две стороны одного целого. Если искать действительную сущность – все объекты снова исчезают; если пытаться удерживать пространство пустым – оно само собой наполняется. Если все выглядит так, то на что же можно положиться? Что обладает силой удерживать вещи? Единственное, чему можно абсолютно доверять, – потенциал пространства.

Пространство – это намного больше, чем черная дыра или «ничто». Часто мы знаем, кто звонит, раньше, чем услышим голос по телефону, часто приходят письма от людей, о которых мы недавно много думали, и это случается не из-за улучшившегося слуха или зрения, но в те моменты, когда мы забываем о своей отделенности от целого, когда мы обнажены и открыты и просто покоимся в том, что происходит. В такие моменты мы воспринимаем не только через наши органы чувств, но через вибрацию каждого атома нашего тела. Поскольку пространство и энергия внутри и снаружи есть выражения единого целого и не могут быть разделены, мы всегда со всем связаны. В буддизме это называется «Состояние Истины» (на санскрите – Дхармакайя, на тибетском – Чёку). Это означает, что все сущее – части единого целого. Это также значит, что пространство подобно вместилищу и мы находимся внутри него. Как бы то ни было, все равно нужно оценивать расстояния, поскольку это необходимо для выживания. На протяжении тысячелетий тот, кто мог оценить, насколько близок тигр (или сейчас – насколько близок грузовик), обычно был в состоянии выжить и передать дальше свои гены. Многие поэтому сначала сопротивляются такому пониманию целого, хотя ясно, что гораздо больше пространства вокруг, чем между. Если сознавать расстояния между звездами в космосе, то даже Австралия близка. Я советую развивать такую точку зрения.

Важно видеть пространство как то, что соединяет существ и является живым; как вместилище, которое также передает информацию между существами. Однако пространство не только осознает, но (что делает все еще интереснее) оно радостно по своей природе. Сияние ума само по себе гораздо богаче обусловленных ощущений радости, к которым мы все стремимся. Лучшие моменты жизни – на самом деле подарки, и они появляются, когда существа забывают самих себя. Это ситуации, когда чувство разделенности исчезает, как это бывает в объятиях любимого человека, – вневременные моменты единения. Тогда может проявиться природная, вневременная радость ума, которая станет постоянной, если остаться в богатстве непосредственного переживания вне надежд и страхов. Это состояние неотделимо от пространства, выражает его безграничные качества и является наиболее убедительным. Высочайшая радость, таким образом, неотделима от спонтанной проницательности ума и представляет собой проявление мудрости. Это радость ума. Это основа всего внешнего и внутреннего, которая может даже распознать себя в действии.

Наконец, поскольку пространство неограниченно, оно проявляется как любовь. Это не означает такую доброту, когда, как западный человек из разумного, высокоразвитого общества, думаешь, что надо помогать людям в гетто и бедных частях мира. Что, конечно, очень хорошо, особенно если создавать для них возможности рожать меньше детей. Однако это только тень того безграничного переживания, когда любовь появляется из чувства единения. Когда субъект, объект и восприятие – одно целое и невозможно отделить свое желание счастья от таких же желаний других, тогда находишься в состоянии необусловленности. Взгляд на мир делает это чувство чрезвычайно естественным. Не может быть сомнений в том, что все существа хотят быть счастливыми и избегать страданий.

Три старые школы тибетского буддизма, которые основаны на медитации и передаче, особенно быстро приводят к этому состоянию. Под воздействием того, что называется Великая Печать или Великое Совершенство, основа, путь и цель становятся освобождающими. Особенно в линии Кагью, которую я представляю, зеркало и его сияние никогда не разделяются. Пространство и блаженство понимаются как одно. То, что смотрит нашими глазами и слушает нашими ушами, есть ясный свет. Это не что-то внешнее. Однако это не такой свет, как от прожектора, но постоянное состояние свежести, волнующее «здесь и сейчас», и моменты озарения появляются в прямой связи с событиями и ощущениями. Когда непрерывное «ага!» сопутствует любому переживанию, это истинная радость – и цель.

Такое постоянное состояние, однако, будет полностью осуществлено только путем рассмотрения того, кем мы действительно являемся. Анализ даст убежденность в том, что нельзя быть телом. Тела все время меняются. Они были рождены, позже умрут, а сейчас находятся в состоянии непрерывного изменения. Все, что имеет непостоянную природу, не может быть действительно существующим. Осознание того, что не являешься телом, поначалу удивляет, но затем приносит облегчение. Кто хочет быть чем-то, что становится старым и больным и потом умирает? Очевидно, что никакое временное тело не может быть основой для подлинного счастья. Разочарованные телом, некоторые люди начинают отождествлять себя со своими мыслями и чувствами. Это, однако, еще менее убедительно. Состояние ума изменяется гораздо более заметно, чем внешнее вместилище. В «Фаусте» Гёте, в диалоге между дьяволом (Мефистофелем) и Фаустом первый утверждает, что ничто не меняется так быстро, как эмоции существ. Отождествляющийся с обусловленными состояниями ума пребывает в замешательстве. Единственно истинные чувства, неизменные и вневременные, как океан под волнами, – это бесстрашие, радость и подлинное сочувствие. Они таковы потому, что появляются из единственного источника, который никогда не меняется, – сияющего и вневременного пространства ума.

Лама Оле Нидал