MOLDOVENII.MD

Плуг не нужен - теория природного земледелия

Теория природного земледелия не так нова, как кажется. Первым ее предложил и испытал ученый агроном И. Е. Овсинский. В результате 10-летних трудов, в 1899 году, он написал книгу под названием «Новая система земледелия», в которой раскрыл принципы и доказательства того, что щадящий подход к почве менее агрессивен по отношению к природе, менее трудоемок и в конечном итоге более продуктивен, чем интенсивная система земледелия.

Иван Евгеньевич Овсинский — первый русский учёный-агроном, показавший ненужность плуга.

О его работе подробно рассказал С.М. Скорняков в книге «Плуг: крушение традиций?» (ВО Агропромиздат, 1989). Вот его рассказ, вкратце.

Сначала #Овсинский работал на Дальнем Востоке, и многое перенял у китайцев.

Вернувшись, стал работать в Бессарабии, потом в Подольской губернии. Десять лет испытывал свою новую систему. Результаты оказались потрясающими.

В 1898 г. он выступил с докладом в Киеве. Потом, с большим трудом, издал книжку. Она потрясла умы земледельцев, и за десять лет была четырежды переиздана в России.

Следует сказать, что первые подробные указания о роли органической мульчи, о естественной структуре каналов и необязательности пахоты дал, за двадцать лет до Овсинского, Д.И. Менделеев.

Во Франции, Голландии и Германии также были подвижники этой системы, получавшие 20-44 ц/га зерновых.

Овсинский никогда не пахал глубже, чем на 5 см.

Главным достоинством его системы была исключительная устойчивость посевов и к засухам, и к переувлажнению.

Всякий раз, когда у соседей посевы выгорали или хлеб не всходил вообще, Овсинский собирал прекрасные урожаи, вдвое превышавшие лучшие урожаи того времени.

Со временем, его урожаи росли.

«Метод Овсинского испытывался пять лет на двух опытных станциях юга Украины, и преимуществ не показал.

Испытывали его и многие хозяйства — впрочем, с большими отклонениями, и результатов также не получили.

Два года поля Овсинского осматривал В.А. Бертенсон, учёный специалист Министерства Земледелия.

Он отмечал многие достоинства технологии и прекрасное состояние полей, особенно кукурузы, которая вырастала под три метра и «завязывала по 8-10 крупных початков».

Тем не менее, Бертенсон не рекомендовал (!) систему к широкому применению».

Весьма умно отреагировал на Овсинского Д.Н. Прянишников. Изучив суть дела и поставив опыты, он заключил:

«Всякий приём хорош на своём месте. Глубокая пахота нужна во влажное время года, для накопления влаги, в сухое же время, для сбережения влаги, уместна поверхностная обработка почвы».

Весьма точное определение сути — если не знать, что непаханая почва также хорошо накапливает влагу.

В 1909 году кафедра агрономии Киевского университета, почему-то, обрушилась на Овсинского с огульной критикой, объявив его книгу полной путаницей и чепухой.

Выдвинув массу теоретических возражений, противники Овсинского утверждали, что его результаты — следствие исключительно прежней глубокой пахоты его полей.

Аргумент, как вы увидите, смешной, но, с тех пор, учение Овсинского было обесценено и забыто.

И только через полвека, благодаря работам Т.С. Мальцева, опыты южной Украины перепроверили и нашли, что система Овсинского в них, по сути, не соблюдалась!

Т.С. Мальцев, а за ним А.И. Бараев доказали эффективность безотвальной системы и ввели её в практику многих районов СССР.

* * *

Небольшой отрывок из книги И.Е. Овсинского, изданной в Киеве в 1900 г. (избранное из его трудов приведено в книге Н.И. Курдюмова «Мастерство плодородия»).

Глубокая пахота

Когда школа Либиха окончательно выяснила, что растения питаются не органическими остатками, а пищей неорганической природы, и когда химические анализы указали, что подпочва заключает больше минеральных частей, чем верхний слой, то тогда и укрепилось стремление добывать подпочву наверх, в надежде увеличить плодородие.

Глубокая вспашка сделалась идеалом обработки, основанным, как казалось, на научных данных.

Но, богатая минеральными запасами подпочва принимает участие в питании растений и там, где земледелец не достает её наверх глубокой вспашкой.

Корни растений часто эксплуатируют подпочву на громадной глубине, вынося её составные части на поверхность.

Доставляет она пищу вместе с водой, поднимающейся, благодаря капиллярности грунта, из подпочвы к верхним слоям.

Приверженцы глубокой вспашки не удовлетворились такой ролью подпочвы, и питали надежду внезапным переворотом вырвать всю заключающуюся в ней пищу.

Но, глубоко вспаханная земля, родить не хотела, и многие из приверженцев глубокой вспашки очутились в положении человека, который, убивши курицу, несущую ему золотые яйца, думал сразу разбогатеть.

Нет сомнения, однако, что, так называемая, глубокая вспашка, практикуемая у нас по имениям, обходится нам дорого, а выглядит — жалко, в сравнении с той глубиной, до какой достигают корни растений, причисляемых даже к числу мелко укореняющихся.

«В Бернском музее, — говорит г. З. Гаварецкий, — сохраняют, как феноменальную редкость, корень люцерны в 16 метров длиною».

Хлебные злаки, как вообще, все травянистые растения, считаются растениями, корни которых не заходят глубоко.

Между прочим, я уже два раза в своей жизни имел случайную возможность убедиться лично в несправедливости такого взгляда, ни на чём не основанного.

Я два раза видел рожь, посеянную на горе, которой часть когда-то обвалилась.

Когда крупинки земли, оставшиеся на отвесной стене, обсохли и осыпались, всякий раз можно было видеть род висящего занавеса, образовавшегося из тонких, как волос, корешков ржи.

Длина этого занавеса достигала первый раз около сажени (сажень — 2,1 м), а второй раз около 2 аршин (примерно, полтора метра), так как гора обвалилась на эту глубину. Очень может быть, что корешки ещё более длинные остались в земле.

Известный, в своё время, чешский земледелец Горский показывал посещающим его хозяйство образчики ржи с корнями длиной в 70 сантиметров.

Ввиду такой длины корней, практикуемая у нас, так называемая, «глубокая вспашка» на 10 дюймов (24 см) может принести только вред, а не пользу, что мы ниже и рассмотрим подробно.

В действительности, глубокое перевёртывание земли плугом, часто портит её окончательно.

Так было более десяти лет тому назад в Подольской губернии в имении Браилове, и во многих других.

На лучших же почвах, если результат такой глубокой пахоты (40 сантиметров) не был окончательно таким плачевным, то это — исключительно, благодаря глубине чернозёма.

Плохие результаты глубокой пахоты, как бы казалось, должны были склонить к оставлению таковой. Но, средство это, для её приверженцев, казалось слишком простым.

Как метафизик, который, упавши в яму, не хотел вылезать из неё с помощью верёвки, ввиду того, что этот способ — слишком простой, так и приверженцы глубокой пахоты, начали подыскивать более хитрые способы, как вывернуться из беды.

Советовали постепенное подглубление, пахание поздней осенью, одновременно с подглублением сильное удобрение.

Когда же, приваленные подпочвой, органические остатки разлагались недостаточно энергично, а почва то разжижалась после дождей, то покрывалась корой во время засухи, то, кроме того, оказалось ещё необходимым употребление громадного иногда количества извести.

При применении всех указанных вспомогательных средств, вывороченная наверх подпочва должна была давать хорошие результаты.

Но, если бы так же унавозили землею и удобрением голую скалу, то и здесь бы выросли растения, и, несмотря на то, никто не смел бы утверждать, что голая скала — плодородна.

Обильное удобрение может уменьшить вредные последствия глубокой пахоты, но, для большинства наших хозяйств, такая система предварительной порчи и следующего за ней исправления почвы недоступна даже тогда, если бы она и оплачивалась!