Путь паломника
До горы Кайлас, которая находится на территории Тибета, проще всего добраться через Непал, рейсом до Катманду. Еще недавно все так и делали. Но после волнений этой весной в Тибете Китай ужесточил визовый режим. Теперь есть только один шанс получить пермит (разрешение на въезд): лететь до Пекина, затем в Лхасу и дальше ехать уже на джипах.
Весь путь строго расписан по дням. Всюду блокпосты, тщательная проверка. Обычно группу сопровождает китайский офицер, но нам повезло: наш гид имел разрешение не только от Тибета, но и от китайских властей, и поэтому мы ехали без надзирателя.
Готовясь к путешествию в Тибет, я узнавал, как справляться с горной болезнью, какие асаны помогают лучше всего, ведь со мной в поездку собирались ученики. Спрашивал у Лойс Штайнберг, ученицы Айенгара, крупнейшего специалиста по йоготерапии. Она сказала, что лучше вообще ничего не делать или только те асаны, что способствуют улучшению состояния в коленях. Татьяна Толочкова, один из главных русских авторитетов в йоге Айенгара, посоветовала Халасану — после нее дышать становится легче. Другой опытный преподаватель мне говорил, что на такой высоте нельзя ничего сложного давать: убьешь людей, убьешь себя.
В Лхасе мы почти все почувствовали себя плохо: головная боль, тошнота. Лекарств я принимать не собирался, потому что трудности, сопряженные с обходом Кайласа, — это не что иное, как чистка кармы, и чем больше тебе достается, тем больше грехов ты с себя стираешь. Поэтому использовать какие-то препараты — это попытка обмануть себя.
Испытав целительное действие некоторых асан на себе, я давал полноценные занятия, а потом добавил даже стойку на голове, руках и предплечьях. Йога просто идеально помогала. Проходила голова, исчезала тошнота. Делали также простые виды пранаямы, в основном лежа. Было заметно, что те, кто не отказывался от йоги, болели гораздо меньше тех, кто так и не смог встать. Мы занимались на крыше отеля — не самое чистое место и не самое ровное. Температура была около нуля, все были в теплой одежде. Я просил всех мысленно отдавать избыток своих сил тем, кто так и не смог заставить себя встать. Как потом выяснилось, им в это время становилось легче, хотя они ничего не знали о нашем участии.
Лхасу мы осматривали три дня. Заходили в храмы, монастыри. Мы знали, что в монастыре Сэра всегда интенсивная духовная жизнь, там живут сотни монахов, которые, сидя на площади, ведут дискуссии, беседуют с учениками. Теперь монастырь словно вымер. Монахов почти не видно. Мы встретили не больше 15—20. Куда исчезли остальные, что вообще там творилось весной? Об этом все молчат. После событий этой весны жизнь словно схлынула. В храмах и на улицах Сэра следы запустения и осквернения. Вокруг действующих монастырей солдаты с автоматами.
Из Лхасы мы уезжали с тяжелым сердцем.
От Лхасы через Шигадзе, второй по величине город в Тибете, до Кайласа мы добирались на джипах пять дней. Ночевали в милых, скромных гестхаусах.
Подъехали к перевалу, за которым должен был открыться Кайлас. И он появился — почти не скрытый облаками. Он поздоровался с нами. Я и еще несколько человек бросились делать простирание Кайласу. Через несколько минут он скрылся в облаках.
Мы снова двинулись и тут заметили облако, очертаниями напоминавшее слона. Я успел его сфотографировать. Правда, поздно спохватился, из машины никак не мог поймать уровень горизонта, изображение получилось немного размытым. Но все равно видно: это слон идет по земле. А что такое слон? Это Ганеша, сын бога Шивы и его жены Парвати. Ганеша — покровитель учеников и путешественников. Но у него есть и другая функция — он мешает грешникам добраться до священной горы. После обхода вокруг Кайласа все грехи стираются; желающих, однако, слишком много, и Ганеша отбирает только достойных. Своим появлением в облике слона Ганеша нас приветствовал. Но приготовил нам испытания.
У священного озера Манасаровар мы совершили ритуальное омовение, хотя было холодно. Даже хинду омывали только руки и ноги.
Кайлас открывается для коры (кора, или парикрама, — это обход вокруг священного места) всего два раза в год: в конце апреля — мае и в конце августа — сентябре. В остальное время кору пройти невозможно. Зимой и осенью все тонет в снегу. Летом ливни. Весной сходят лавины. Так что путь открыт только около трех месяцев в году. Мы отправились в Тибет в 20-х числах сентября, то есть под самый конец сезона. Специально поехали так поздно — хотели пройти кору 29-го, в новолуние. Считается, что в новолуние и полнолуние энергетика этого места особенно сильная.
Ехавшие нам навстречу рассказывали, что тропа закрыта: выпал снег, группы не идут — большой риск. Мы были обескуражены.
Однако первые, кого мы увидели в Дарчене — лагере, от которого начинается кора, были два австрийца, крепкие молодые парни, велосипедисты. Они только что завершили кору. Причем не за три дня, как большинство ходит, а за два. Почти никто не решался идти, но они рискнули — и у них это получилось. Мы взбодрились: значит, и мы пройдем. Наверное, каждый боялся, что домой может не вернуться, но виду никто не показывал.
Обычно группы, проходящие кору, берут яков, на которых везут поклажу — рюкзаки, спальники. Тибетские яки напоминают динозавров — с огромными рогами, но очень пугливые. Однако тибетцы в Дарчене нам сказали, что яков брать нельзя: когда снег, они проваливаются между камней на спуске, ломают ноги. И мы наняли четырех проводников-шерпов. Одним из них была красивейшая девушка, хрупкая, с прекрасным лицом.
Обычно маршрут делится на три отрезка. В первый день проходят 20 км, во второй — 23, в третий — 10. Всего 53 км.
Итак, первый день. Предстояло пройти 20 км, ночевка в небольшом гестхаусе у северной стены Кайласа. Долго шли вдоль западной стороны горы. Сначала по камням, так что идти было нетрудно. Потом по снегу. Под конец дня шли уже по сугробам.
Нам несколько раз встречались группы, которые решили вернуться: они поняли, что у них нет сил и решимости идти дальше. Голландская пара, совершенно измученная, сказала нам, что пойти сюда была самая большая глупость в их жизни.
В какой-то момент над нами начала кружить огромная птица, прилетевшая со стороны Кайласа, — туловище не меньше человеческого, с гигантским размахом коричнево-белых крыльев. Птица покружила над нами и полетела обратно. Эти птицы питаются человеческими останками с кладбища, которое расположено неподалеку. В Тибете в земле не хоронят, потому что почвы мало, в основном камень, и не сжигают, потому что для этого нужны дрова. Трупы разрубают и оставляют на скале, где их склевывают птицы. Кладбище не пустует: одни специально приезжают сюда, чтобы отойти в мир иной в священном месте; некоторые умирают во время коры — кто-то плохо экипирован, кто-то не выдерживает пути. Судя по упитанности, птичкам всегда есть что поклевать.
Странно, но я не чувствовал усталости. Вообще не понимал, откуда она здесь может взяться. Смотришь на Кайлас — и сил прибавляется. Я никогда прежде не поднимался в горы. Меня все пугали, что будет очень тяжело. Но здесь словно включилась дополнительная батарея. Я бежал впереди всех. Вошел в ритм: шаг правой — вдох, шаг левой — выдох.
Наконец дошли до гестхауса. Австрийские велосипедисты нам советовали: когда придете в первый день на ночлег, попробуйте подняться еще немного в гору, это самая близкая к Кайласу точка на протяжении всей коры. Желающих еще куда-то карабкаться не оказалось, я пошел один. Действительно, с этой точки Кайлас был виден лучше всего. Отсюда он самый красивый: северная стена почти вертикальная и сверху огромная снежная шапка.
Я смотрел на Кайлас и понимал, что ничего подобного я в жизни еще не чувствовал. Обычно в природе встречаются вещи двоякого рода. Они или неподвижные, статичные, словно спящие, или движущиеся, динамичные. Сила в них не дремлет, она проявлена. В Кайласе соединяется и то и другое. Эта мощь одновременно и потенциальная, и явленная. Вот она, ты чувствуешь эту направленную на тебя силу. Она вроде бы внутри тебя и вроде идет оттуда. Стоит недвижимая мощь перед тобой, и ты чувствуешь силу внутри, и ее присутствие заставляет тебя что-то делать, идти дальше и помогать идти другим.
Вечером шерпы объявили нам, что дальше не пойдут — не хотят погибать вместе с нами. Мы предложили двойную плату. Но они не соглашались ни за какие деньги. Утром мы отдали им все наши вещи, спальные мешки, и они пошли назад, обратно в Дарчен, а мы продолжили путь без них.
Второй день — самый тяжелый. Дорога идет почти все время в гору. Камни покрыты снегом, и поскользнуться, провалиться между ними, упасть в ущелье ничего не стоит. Это случилось с нашим гидом. Я был рядом, подхватил его за рюкзак и помог выбраться. Тибетец сразу пошел дальше, а мне потребовался продолжительный отдых.
Вот наконец перевал Дролма-Ла. Это высшая точка пути, 5626 метров. Забравшись туда, я сидел и ждал, когда появятся мои спутники. Их не было долго, и я уже начал думать, что они повернули обратно.
Подошла собака. Нас предупреждали, что собаки здесь очень опасны. Но это ночью. А днем они ведут себя мирно, крутятся рядом, просят еды. Я угостил ее печеньем. Потом подлетели вороны, поклевали крошки.
Подошел паломник-непалец — как выяснилось, тоже преподаватель йоги. Он объяснил мне, что мы находимся на самой высокой точке коры, которая символизирует точку бинди — ту, что индийцы рисуют на лбу. Это точка перехода к новой жизни.
Через час появился первый человек из нашей группы, еще через полтора часа — последний. Когда становилось совсем тяжело, каждый открывал для себя что-то свое: читали мантры, православные молитвы, использовали холотропное дыхание.
Все это помогало преодолеть самый тяжелый подъем.
Считается, что после этой точки, переломной, дорога гораздо легче: все время под гору. Но снег был глубокий, и облегчения мы не чувствовали. Теперь мы шли вдоль восточной стены, она самая узкая, и ее почти не видно: горы мешают. Солнце стало садиться. Наши силы таяли. Уже должен появиться гестхаус, но его все нет. А если мы его уже прошли, не заметив? Впереди нас ждала ночь без спальных мешков. Может, имеет смысл двигаться дальше и, пройдя вдоль южной стены Кайласа еще 10 км, дойти до Дарчена?
Но вот все-таки гестхаус. Ночь мы провели под тибетскими одеялами. Накрыться ими с головой не получается: они очень грязные, а стягиваешь — начинаешь мерзнуть. Я промучился пять минут и все же накрылся. Проснулся уже утром.
Следующий день, оставшиеся 10 км, — уже легкая прогулка. Все чувствовали себя героями. Сил заметно прибавилось. Добрались до Дарчена. На следующий день поехали в Тиртхапури, там находятся горячие источники, где, по преданию, Шива познал Парвати. Омыв ноги в их священной воде, мы окончательно пришли в себя.
…Считается, что, если кору пройти 108 раз, тебе обеспечена нирвана при жизни. Но есть другой способ: пройдя кору 12 раз, предпринять еще одну кору, ее называют внутренней, которая проходит гораздо ближе к Кайласу. Правда, она еще выше и тяжелее. Попытаемся.
Весь путь строго расписан по дням. Всюду блокпосты, тщательная проверка. Обычно группу сопровождает китайский офицер, но нам повезло: наш гид имел разрешение не только от Тибета, но и от китайских властей, и поэтому мы ехали без надзирателя.
Готовясь к путешествию в Тибет, я узнавал, как справляться с горной болезнью, какие асаны помогают лучше всего, ведь со мной в поездку собирались ученики. Спрашивал у Лойс Штайнберг, ученицы Айенгара, крупнейшего специалиста по йоготерапии. Она сказала, что лучше вообще ничего не делать или только те асаны, что способствуют улучшению состояния в коленях. Татьяна Толочкова, один из главных русских авторитетов в йоге Айенгара, посоветовала Халасану — после нее дышать становится легче. Другой опытный преподаватель мне говорил, что на такой высоте нельзя ничего сложного давать: убьешь людей, убьешь себя.
В Лхасе мы почти все почувствовали себя плохо: головная боль, тошнота. Лекарств я принимать не собирался, потому что трудности, сопряженные с обходом Кайласа, — это не что иное, как чистка кармы, и чем больше тебе достается, тем больше грехов ты с себя стираешь. Поэтому использовать какие-то препараты — это попытка обмануть себя.
Испытав целительное действие некоторых асан на себе, я давал полноценные занятия, а потом добавил даже стойку на голове, руках и предплечьях. Йога просто идеально помогала. Проходила голова, исчезала тошнота. Делали также простые виды пранаямы, в основном лежа. Было заметно, что те, кто не отказывался от йоги, болели гораздо меньше тех, кто так и не смог встать. Мы занимались на крыше отеля — не самое чистое место и не самое ровное. Температура была около нуля, все были в теплой одежде. Я просил всех мысленно отдавать избыток своих сил тем, кто так и не смог заставить себя встать. Как потом выяснилось, им в это время становилось легче, хотя они ничего не знали о нашем участии.
Лхасу мы осматривали три дня. Заходили в храмы, монастыри. Мы знали, что в монастыре Сэра всегда интенсивная духовная жизнь, там живут сотни монахов, которые, сидя на площади, ведут дискуссии, беседуют с учениками. Теперь монастырь словно вымер. Монахов почти не видно. Мы встретили не больше 15—20. Куда исчезли остальные, что вообще там творилось весной? Об этом все молчат. После событий этой весны жизнь словно схлынула. В храмах и на улицах Сэра следы запустения и осквернения. Вокруг действующих монастырей солдаты с автоматами.
Из Лхасы мы уезжали с тяжелым сердцем.
От Лхасы через Шигадзе, второй по величине город в Тибете, до Кайласа мы добирались на джипах пять дней. Ночевали в милых, скромных гестхаусах.
Подъехали к перевалу, за которым должен был открыться Кайлас. И он появился — почти не скрытый облаками. Он поздоровался с нами. Я и еще несколько человек бросились делать простирание Кайласу. Через несколько минут он скрылся в облаках.
Мы снова двинулись и тут заметили облако, очертаниями напоминавшее слона. Я успел его сфотографировать. Правда, поздно спохватился, из машины никак не мог поймать уровень горизонта, изображение получилось немного размытым. Но все равно видно: это слон идет по земле. А что такое слон? Это Ганеша, сын бога Шивы и его жены Парвати. Ганеша — покровитель учеников и путешественников. Но у него есть и другая функция — он мешает грешникам добраться до священной горы. После обхода вокруг Кайласа все грехи стираются; желающих, однако, слишком много, и Ганеша отбирает только достойных. Своим появлением в облике слона Ганеша нас приветствовал. Но приготовил нам испытания.
У священного озера Манасаровар мы совершили ритуальное омовение, хотя было холодно. Даже хинду омывали только руки и ноги.
Кайлас открывается для коры (кора, или парикрама, — это обход вокруг священного места) всего два раза в год: в конце апреля — мае и в конце августа — сентябре. В остальное время кору пройти невозможно. Зимой и осенью все тонет в снегу. Летом ливни. Весной сходят лавины. Так что путь открыт только около трех месяцев в году. Мы отправились в Тибет в 20-х числах сентября, то есть под самый конец сезона. Специально поехали так поздно — хотели пройти кору 29-го, в новолуние. Считается, что в новолуние и полнолуние энергетика этого места особенно сильная.
Ехавшие нам навстречу рассказывали, что тропа закрыта: выпал снег, группы не идут — большой риск. Мы были обескуражены.
Однако первые, кого мы увидели в Дарчене — лагере, от которого начинается кора, были два австрийца, крепкие молодые парни, велосипедисты. Они только что завершили кору. Причем не за три дня, как большинство ходит, а за два. Почти никто не решался идти, но они рискнули — и у них это получилось. Мы взбодрились: значит, и мы пройдем. Наверное, каждый боялся, что домой может не вернуться, но виду никто не показывал.
Обычно группы, проходящие кору, берут яков, на которых везут поклажу — рюкзаки, спальники. Тибетские яки напоминают динозавров — с огромными рогами, но очень пугливые. Однако тибетцы в Дарчене нам сказали, что яков брать нельзя: когда снег, они проваливаются между камней на спуске, ломают ноги. И мы наняли четырех проводников-шерпов. Одним из них была красивейшая девушка, хрупкая, с прекрасным лицом.
Обычно маршрут делится на три отрезка. В первый день проходят 20 км, во второй — 23, в третий — 10. Всего 53 км.
Итак, первый день. Предстояло пройти 20 км, ночевка в небольшом гестхаусе у северной стены Кайласа. Долго шли вдоль западной стороны горы. Сначала по камням, так что идти было нетрудно. Потом по снегу. Под конец дня шли уже по сугробам.
Нам несколько раз встречались группы, которые решили вернуться: они поняли, что у них нет сил и решимости идти дальше. Голландская пара, совершенно измученная, сказала нам, что пойти сюда была самая большая глупость в их жизни.
В какой-то момент над нами начала кружить огромная птица, прилетевшая со стороны Кайласа, — туловище не меньше человеческого, с гигантским размахом коричнево-белых крыльев. Птица покружила над нами и полетела обратно. Эти птицы питаются человеческими останками с кладбища, которое расположено неподалеку. В Тибете в земле не хоронят, потому что почвы мало, в основном камень, и не сжигают, потому что для этого нужны дрова. Трупы разрубают и оставляют на скале, где их склевывают птицы. Кладбище не пустует: одни специально приезжают сюда, чтобы отойти в мир иной в священном месте; некоторые умирают во время коры — кто-то плохо экипирован, кто-то не выдерживает пути. Судя по упитанности, птичкам всегда есть что поклевать.
Странно, но я не чувствовал усталости. Вообще не понимал, откуда она здесь может взяться. Смотришь на Кайлас — и сил прибавляется. Я никогда прежде не поднимался в горы. Меня все пугали, что будет очень тяжело. Но здесь словно включилась дополнительная батарея. Я бежал впереди всех. Вошел в ритм: шаг правой — вдох, шаг левой — выдох.
Наконец дошли до гестхауса. Австрийские велосипедисты нам советовали: когда придете в первый день на ночлег, попробуйте подняться еще немного в гору, это самая близкая к Кайласу точка на протяжении всей коры. Желающих еще куда-то карабкаться не оказалось, я пошел один. Действительно, с этой точки Кайлас был виден лучше всего. Отсюда он самый красивый: северная стена почти вертикальная и сверху огромная снежная шапка.
Я смотрел на Кайлас и понимал, что ничего подобного я в жизни еще не чувствовал. Обычно в природе встречаются вещи двоякого рода. Они или неподвижные, статичные, словно спящие, или движущиеся, динамичные. Сила в них не дремлет, она проявлена. В Кайласе соединяется и то и другое. Эта мощь одновременно и потенциальная, и явленная. Вот она, ты чувствуешь эту направленную на тебя силу. Она вроде бы внутри тебя и вроде идет оттуда. Стоит недвижимая мощь перед тобой, и ты чувствуешь силу внутри, и ее присутствие заставляет тебя что-то делать, идти дальше и помогать идти другим.
Вечером шерпы объявили нам, что дальше не пойдут — не хотят погибать вместе с нами. Мы предложили двойную плату. Но они не соглашались ни за какие деньги. Утром мы отдали им все наши вещи, спальные мешки, и они пошли назад, обратно в Дарчен, а мы продолжили путь без них.
Второй день — самый тяжелый. Дорога идет почти все время в гору. Камни покрыты снегом, и поскользнуться, провалиться между ними, упасть в ущелье ничего не стоит. Это случилось с нашим гидом. Я был рядом, подхватил его за рюкзак и помог выбраться. Тибетец сразу пошел дальше, а мне потребовался продолжительный отдых.
Вот наконец перевал Дролма-Ла. Это высшая точка пути, 5626 метров. Забравшись туда, я сидел и ждал, когда появятся мои спутники. Их не было долго, и я уже начал думать, что они повернули обратно.
Подошла собака. Нас предупреждали, что собаки здесь очень опасны. Но это ночью. А днем они ведут себя мирно, крутятся рядом, просят еды. Я угостил ее печеньем. Потом подлетели вороны, поклевали крошки.
Подошел паломник-непалец — как выяснилось, тоже преподаватель йоги. Он объяснил мне, что мы находимся на самой высокой точке коры, которая символизирует точку бинди — ту, что индийцы рисуют на лбу. Это точка перехода к новой жизни.
Через час появился первый человек из нашей группы, еще через полтора часа — последний. Когда становилось совсем тяжело, каждый открывал для себя что-то свое: читали мантры, православные молитвы, использовали холотропное дыхание.
Все это помогало преодолеть самый тяжелый подъем.
Считается, что после этой точки, переломной, дорога гораздо легче: все время под гору. Но снег был глубокий, и облегчения мы не чувствовали. Теперь мы шли вдоль восточной стены, она самая узкая, и ее почти не видно: горы мешают. Солнце стало садиться. Наши силы таяли. Уже должен появиться гестхаус, но его все нет. А если мы его уже прошли, не заметив? Впереди нас ждала ночь без спальных мешков. Может, имеет смысл двигаться дальше и, пройдя вдоль южной стены Кайласа еще 10 км, дойти до Дарчена?
Но вот все-таки гестхаус. Ночь мы провели под тибетскими одеялами. Накрыться ими с головой не получается: они очень грязные, а стягиваешь — начинаешь мерзнуть. Я промучился пять минут и все же накрылся. Проснулся уже утром.
Следующий день, оставшиеся 10 км, — уже легкая прогулка. Все чувствовали себя героями. Сил заметно прибавилось. Добрались до Дарчена. На следующий день поехали в Тиртхапури, там находятся горячие источники, где, по преданию, Шива познал Парвати. Омыв ноги в их священной воде, мы окончательно пришли в себя.
…Считается, что, если кору пройти 108 раз, тебе обеспечена нирвана при жизни. Но есть другой способ: пройдя кору 12 раз, предпринять еще одну кору, ее называют внутренней, которая проходит гораздо ближе к Кайласу. Правда, она еще выше и тяжелее. Попытаемся.
Отрывок из фильма "Йога Тибета"
108