Snowshow как искусствотерапия
Обычно я стараюсь рассказывать обо всем немного со стороны, как наблюдатель, но есть вещи, которые затягивают, и вдруг ты приходишь в себя и видишь, что уже по уши втянута в историю, из которой непонятно как выбраться, а твой внутренний наблюдатель отвалил, не попрощавшись. В моей жизни это обычно связано с семьей и отношениями с родными, поэтому, кто не любит душещипательных историй, пропустите этот пост.
Начнем издалека. Мой отец – butterfly philosopher, так он сам себя называет, то есть легкомысленный человек, склонный к размышлениям о смысле всего сущего. Он веселый, любит петь – в детстве мне приходилось нелегко гулять с взрослым дядькой, который поет во весь голос и может остановиться поболтать с прохожим ребенком. Дети его любили, некоторые взрослые думали, что он ку-ку, в общем, вот что получается, когда человека, склонного к клоунаде и актерству, мамаша загоняет в строительный институт, чтобы сделать из него приличного человека. Так что неудивительно, что мой сводный брат, обладающий многими талантами, в конце концов стал клоуном – в некотором роде воплотил в жизнь мечту отца. Он (брат Федор Макаров) работает у Славы Полунина в спектакле, который называется Snowshow, то есть «Снежное шоу», в январе этими плакатами заклеено пол-Москвы. Слава Полунин – мэтр клоунады и беспредельщик, познакомившись с родителями Феди, пригласил папу участвовать в гастрольной поездке спектакля, исполняя небольшую роль – саму скромную, но все же!
Мы с мужем не могли пропустить это дело, и когда труппа доехала до Голландии, поехали их проведать. Очень приятно тусоваться с клоунами, что и говорить. В том турне Слава отсутствовал, главным авторитетом был Юра Делиев, а кроме него в группе было еще пять-шесть клоунов, которые, как оказалось, в жизни еще веселее, чем на сцене. Затем трогательные сцены в гримерке – Федя учит папу накладывать грим, папа показывает красный нос, который сам выстругал из поролона. Товарищи-клоуны, уважая жизненный опыт, называли папу Генералом. Мне, правда, показалось, что для этого прозвища есть и другой повод – в тот момент, когда труппа начинала работать с залом, лазить по бортику балкона и обливаться водой, папа обычно оставался на сцене и с важным видом взирал вниз – все-таки возраст уже не тот, бегать по спинкам кресел.
Главную роль в спектакле клоуны играют по очереди, так что мы стали ходить на все представления, чтобы посмотреть каждого, это по два шоу в день. Так привыкли, что, когда однажды решили прогулять вечер и посидеть в парке, – не смогли, и все-таки пошли опять смотреть это Snowshow.
Спектакль состоит из разных историй, представляющих жизнь человека, который веселился и грустил, ошибался и надеялся, а в конце концов оказался погребенным в снежной буре, которая символизирует безразличную, величественную и неизбежную смерть. После этого в зал выкатываются огромные (с два этажа) надувные шары, которые зрители с восторгом независимо от возраста подбрасывают вверх и катают.
Кто-то считает, что это смешное представление, некоторые, наоборот, плачут, кого какой эпизод больше заденет. Одна история меня как-то особенно трогала. Главный герой – Желтый клоун, стоит на сцене с чемоданом. Он достает оттуда пальто, вешает его на вешалку и начинает чистить щеткой. Он засовывает руку со щеткой в рукав и вдруг пальто оживает! Рука Желтого становится рукой пальто, которое заботливо начинает смахивать пыль уже с Желтого, затем обнимает его и дает ему записку, которую тот, не читая, кладет в карман. Затем они нежно прощаются, он подхватывает чемодан и убегает под звуки уходящего поезда. Потом, на полустанке, сидя на чемодане, он достает записку, читает, разрывает ее на мелкие кусочки и отправляется дальше под грустную мелодию падающего снега.
Где-то на середине этой истории я начинала плакать. Это происходило на каждом спектакле, а мы посмотрели тогда штук восемь! Муж сначала удивлялся, а потом привык. Бессмысленно противиться слезам, если они приходят, нужно просто дать им пролиться, стараясь не вовлекаться в этот процесс эмоционально – пусть текут. Потом я задумалась над этой историей, и вот какая получилась картина. Пальто было женское, то есть человек прощается с женщиной, которая заботилась о нем, скорее всего, это мать. Он оставляет ее, чтобы повидать большой мир, и ему не нужны ее советы (записка), а ее любовь он считает чем-то само собой разумеющимся и потому не понимает ее ценности. Он бросил и забыл свою мать как старое пальто – как и я в свое время уехала от матери в другой город, вроде учиться, а на самом деле ускользнуть из-под навязчивой, как мне тогда казалось, родительской опеки. А ведь я никогда не знала, что это меня волнует, не думала об этом.
Что теперь можно поделать... Я счастлива, что эта боль, которая подспудно сопровождала меня всю жизнь, всплыла на поверхность, но я понимаю, что не могла по-другому, иначе меня преследовала бы боль нереализованных желаний, подавленных в угоду консервативной матери. В общем, жизнь как выбор из двух зол, каждое из которых – благо, под занавес – неизбежная смерть, а после – надувные шары величиной с дом катаются... Что, собственно, значат эти шары? Клоунский загробный мир или приглашение к участию в космической лиле – игре, которая происходит за изнанкой нашего бытия?
Начнем издалека. Мой отец – butterfly philosopher, так он сам себя называет, то есть легкомысленный человек, склонный к размышлениям о смысле всего сущего. Он веселый, любит петь – в детстве мне приходилось нелегко гулять с взрослым дядькой, который поет во весь голос и может остановиться поболтать с прохожим ребенком. Дети его любили, некоторые взрослые думали, что он ку-ку, в общем, вот что получается, когда человека, склонного к клоунаде и актерству, мамаша загоняет в строительный институт, чтобы сделать из него приличного человека. Так что неудивительно, что мой сводный брат, обладающий многими талантами, в конце концов стал клоуном – в некотором роде воплотил в жизнь мечту отца. Он (брат Федор Макаров) работает у Славы Полунина в спектакле, который называется Snowshow, то есть «Снежное шоу», в январе этими плакатами заклеено пол-Москвы. Слава Полунин – мэтр клоунады и беспредельщик, познакомившись с родителями Феди, пригласил папу участвовать в гастрольной поездке спектакля, исполняя небольшую роль – саму скромную, но все же!
Мы с мужем не могли пропустить это дело, и когда труппа доехала до Голландии, поехали их проведать. Очень приятно тусоваться с клоунами, что и говорить. В том турне Слава отсутствовал, главным авторитетом был Юра Делиев, а кроме него в группе было еще пять-шесть клоунов, которые, как оказалось, в жизни еще веселее, чем на сцене. Затем трогательные сцены в гримерке – Федя учит папу накладывать грим, папа показывает красный нос, который сам выстругал из поролона. Товарищи-клоуны, уважая жизненный опыт, называли папу Генералом. Мне, правда, показалось, что для этого прозвища есть и другой повод – в тот момент, когда труппа начинала работать с залом, лазить по бортику балкона и обливаться водой, папа обычно оставался на сцене и с важным видом взирал вниз – все-таки возраст уже не тот, бегать по спинкам кресел.
Главную роль в спектакле клоуны играют по очереди, так что мы стали ходить на все представления, чтобы посмотреть каждого, это по два шоу в день. Так привыкли, что, когда однажды решили прогулять вечер и посидеть в парке, – не смогли, и все-таки пошли опять смотреть это Snowshow.
Спектакль состоит из разных историй, представляющих жизнь человека, который веселился и грустил, ошибался и надеялся, а в конце концов оказался погребенным в снежной буре, которая символизирует безразличную, величественную и неизбежную смерть. После этого в зал выкатываются огромные (с два этажа) надувные шары, которые зрители с восторгом независимо от возраста подбрасывают вверх и катают.
Кто-то считает, что это смешное представление, некоторые, наоборот, плачут, кого какой эпизод больше заденет. Одна история меня как-то особенно трогала. Главный герой – Желтый клоун, стоит на сцене с чемоданом. Он достает оттуда пальто, вешает его на вешалку и начинает чистить щеткой. Он засовывает руку со щеткой в рукав и вдруг пальто оживает! Рука Желтого становится рукой пальто, которое заботливо начинает смахивать пыль уже с Желтого, затем обнимает его и дает ему записку, которую тот, не читая, кладет в карман. Затем они нежно прощаются, он подхватывает чемодан и убегает под звуки уходящего поезда. Потом, на полустанке, сидя на чемодане, он достает записку, читает, разрывает ее на мелкие кусочки и отправляется дальше под грустную мелодию падающего снега.
Где-то на середине этой истории я начинала плакать. Это происходило на каждом спектакле, а мы посмотрели тогда штук восемь! Муж сначала удивлялся, а потом привык. Бессмысленно противиться слезам, если они приходят, нужно просто дать им пролиться, стараясь не вовлекаться в этот процесс эмоционально – пусть текут. Потом я задумалась над этой историей, и вот какая получилась картина. Пальто было женское, то есть человек прощается с женщиной, которая заботилась о нем, скорее всего, это мать. Он оставляет ее, чтобы повидать большой мир, и ему не нужны ее советы (записка), а ее любовь он считает чем-то само собой разумеющимся и потому не понимает ее ценности. Он бросил и забыл свою мать как старое пальто – как и я в свое время уехала от матери в другой город, вроде учиться, а на самом деле ускользнуть из-под навязчивой, как мне тогда казалось, родительской опеки. А ведь я никогда не знала, что это меня волнует, не думала об этом.
Что теперь можно поделать... Я счастлива, что эта боль, которая подспудно сопровождала меня всю жизнь, всплыла на поверхность, но я понимаю, что не могла по-другому, иначе меня преследовала бы боль нереализованных желаний, подавленных в угоду консервативной матери. В общем, жизнь как выбор из двух зол, каждое из которых – благо, под занавес – неизбежная смерть, а после – надувные шары величиной с дом катаются... Что, собственно, значат эти шары? Клоунский загробный мир или приглашение к участию в космической лиле – игре, которая происходит за изнанкой нашего бытия?
169