MOLDOVENII.MD

Юджин Ханн и карта без бумаги: как знание живёт в ландшафте

"Мир — это не то, что нарисовано на карте. Это то, что ты знаешь, потому что там был."

— Юджин Ханн

I. Когда знание — это направление

Ты спрашиваешь дорогу, и тебе говорят:

«Иди до камня, где растёт белый шалфей. Потом сверни туда, где река шепчет сильнее. А там увидишь дерево, как спина старика — оттуда и вниз».

Ни одного километра. Ни одного названия улицы. Ни GPS. Но ты доходишь — точно. Потому что тебе передали знание, встроенное в ландшафт. Потому что место — это не координата, а отношение, образ, путь, память.

Юджин Ханн работает именно с этим знанием — картой, вписанной в язык и тело. Он один из тех, кто показал, что этнобиология — это не только ботаника, но и пространственная навигация, распознавание мира, ориентирование через чувства и ассоциации.

II. Кто он: лингвист, этнобиолог, картограф памяти

Юджин Ханн — американский антрополог и этнобиолог, почётный профессор Вашингтонского университета, один из основателей современного понимания этноэкологической классификации. Он много лет работал с народом Тзельталь (Мексика), а также с племенами североамериканских индейцев — особенно сахаптин и луиса.

Его главные интересы:

как люди называют растения, животных, места;

как они структурируют знания через язык и память;

как классификация — это форма мышления о мире, а не просто список.

Но он пошёл дальше. Он стал описывать, как знание живёт в пространстве, и как карта может быть хранима не в бумаге, а в теле, в языке, в шаге.

III. Что делает его подход уникальным

1. Ландшафт как ментальная карта

Ханн описывает, как у народа Тзельталь навигация строится не по внешним ориентирам, а по внутренним связям: растениям, вкусу воды, направлениям ветра, мифам. Каждый участок — это узел в сети памяти.

2. Классификация как форма культуры

Он исследует, как каждое общество строит собственную «систему природы». Для одних главное — цвет. Для других — поведение растения. Для третьих — отношения с духами. Нет «правильной» классификации. Есть своя внутренняя логика мира.

3. Знание как ориентировка, а не инструкция

Ханн пишет: знание не передаётся как инструкция — "делай это, чтобы получить то". Оно передаётся как навигация: "если ветер с севера и цветок открылся — значит, скоро дождь". Это сложное, чувствительное знание, связанное с наблюдением и сонастройкой.

4. Лексиконы памяти

Он создаёт словари не просто как списки, а как сетевые структуры, где слова связаны с действиями, временными циклами, ритуалами. Для него лексика — это карта, а не только язык.

IV. Как выглядят карты без бумаги

В одном из его проектов старейшина племени рисует карту — но не на бумаге. Он идёт и показывает: здесь камень, где спрятан был первый зуб тигра; здесь дерево, где дух прогоняет злых собак; здесь река, в которой вода лечит сердце.

Эта карта не масштабируется. Её нельзя оцифровать. Но она — живая. Она воспроизводится каждый раз, когда кто-то идёт той же тропой, вспоминает, рассказывает, называет.

Ханн называет это практической географией — знанием, которое действует только в движении.

V. Пространство как форма жизни

Он показывает, как знание и пространство сливаются. Например:

растение нельзя найти, если не знаешь, где и как оно появляется;

вкус воды зависит от времени года и угла падения света;

духи селятся в определённых местах, и только они указывают сезон сбора.

Это означает: знание — не универсальное, а всегда локальное. И если исчезает имя места — исчезает и само место.

VI. Почему это важно для нас

Молдова — страна, где знание о ландшафте уходит вместе со стариками. Ещё живы люди, которые могут сказать:

как звали это поле;

где текла вода, которой "лечили глаза";

где "не копали, потому что дед там лежит".

Но с их уходом исчезает география памяти. Карта остаётся — но не читается. Потому что нет слов.

Работа Юджина Ханна напоминает:

знание — это не только то, что можно записать,

но и то, что нужно пройти, почувствовать, прожить.

и если мы не передадим пространственную речь, мы потеряем способ ориентироваться в мире.

VII. Учёный, который идёт, а не только пишет

 "Если ты не шёл с ними, ты не знаешь, как устроен их мир."

— Юджин Ханн

Ханн пишет неторопливо. Он не выносит скорописи. Он предпочитает долгие разговоры, прогулки, медленные списки. Его исследование — это акт уважения к ритму жизни, к её нюансам, к словам, которые нельзя вырвать из контекста.

Он говорит: "Великая ошибка науки — считать, что знание можно отвязать от места." Он показывает: место и знание — одно и то же. Поэтому вся его работа — это попытка показать карту, которая живёт в человеке.

VIII. Заключение: вернуть способность ориентироваться

Когда мы теряем способность ориентироваться в пространстве без телефона — это не просто технологическая зависимость. Это потеря формы жизни, в которой место говорило, звало, защищало.

Юджин Ханн учит:

видеть в ландшафте знание,

слушать названия, как артерии памяти,

не картографировать природу, а жить в ней, как в языке.

И тогда лес снова становится библиотекой. А тропа — не просто дорожкой, а предложением смысла.

Автор: Валерий Катрук