Родное-народное

В историческом брожении российского народа прослеживаются две тенденции: к земле и от земли. К земле — это значит в уделы и вотчины, на вольный Север и Дон, на отруба. В 1930 году народ хлынул обратно — от земли. В 1985 снова к земле. "Архангельский мужик" Николай Сивков из рабочего поселка переехал в родную деревню. По его примеру тысячи горожан ринулись на пустующие земли для выращивания бычков и помидоров. Затем возникло фермерское движение, арендаторское. Последняя, новая волна городских людей, стала создавать на заброшенных нивах и пажитях экологические поселения, родовые поместья.

Таких поселений уже много. Я побывал у "новых помещиков" во Владимирской области, Судогодском районе, в окрестностях зачахшей деревни Ильино. Меня встретили и усадили в машину. За рулем был экопоселенец Вячеслав Соколин. А основным рассказчиком — Андрей Быковских. Оба интеллигентные, молодые, неженатые.

Ехали и разговаривали.

Андрей Быковских. Сначала хотели, чтобы нам просто выделили землю. Но нам сказали: выкупайте у крестьян паи. Стали выкупать. С этого и начал формироваться поселок. Вот сейчас мы проезжаем через деревню Ильино. Школа. Из сорока детей здесь десять уже наши, поселенческие. В первом классе из шести — пять ребятишек наши.

"ЗАВТРА". Вернемся к нулевой отметке. Предположим, я сюда приезжаю и говорю главе администрации: хочу здесь жить.

А.Б. Вам придется пройти тем же путем. Выкупить паи у бывших колхозников.

Вячеслав Соколов. Паи покупались у тех жителей, которые не знали, что с ними делать. Они не хотели быть владельцами земли в таком количестве, которая им перепала после раздела колхоза. Тридцать соток у них есть перед домом — им, как говорится, выше крыши. Дополнительные четыре гектара просто не нужны.

А.Б. В России реализовано только 15 процентов паев. Остальные, брошенные, так и остаются невостребованными. Хотя могут стать прекрасными поместьями.

"ЗАВТРА". Но ведь между владельцем пая и покупателем пая стоит власть. Она может стимулировать этот процесс или замедлить. Как у вас?

А.Б. Некоторое замедление ощущается. Земли находятся в категории сельхозназначения. Пять лет мы пытаемся перевести их в качество поселенческих.

"ЗАВТРА". Владимирские земли, как земли сельхозназначения, не могут составить конкуренцию на мировом рынке. Видимо, замедляя выкуп паев, с вами конкурируют какие-то местные силы?

А.Б. Земель в области достаточно. Хватит всем желающим и еще останется. Погибающих деревень масса. А внятного плана развития территории нет ни у кого. Поэтому и осознанной конкуренции со стороны властей тоже вроде бы не просматривается. Скорее всего, нас просто не до конца понимают. Относятся с недоверием. Почему это мы пришли сюда и пытаемся что-то делать самостоятельно? Кто нас ведет? Что у нас в головах? Хотя на первом этапе даже поддержка ощущалась.

Остановка на опушке леса перед огромной пустошью. Еще пять-шесть лет и здесь стоял бы густой молодой лес. Теперь же — чищанина. И по ней раскидано несколько домиков.

А.Б. Это поселение начало развиваться год назад. Место назвали по-новому: Ладное. Сюда приехала семья Кутузовых. У них пятеро детей. В этом году и самая младшая Настенька пошла в первый класс. Пешком ходит вместе с другими детьми до Родного, это около трех километров. Там их забирает автобус. Они питерские. Первую зиму провели без хозяина. Теперь и Анатолий переехал сюда. Работает. Ставит срубы новым поселенцам. Себе добавил жилплощади. Выкопал пруд. Завел коз. Своими силами поселенцы сделали дорогу. Она соединяет все усадьбы. Дорога вполне приличная. Канавы по обеим сторонам, полотно поднято, засыпано гравием. Это только кажется, что начали с пустого места. На самом деле еще лет пятьдесят назад тут и там стояли деревни. Кипела жизнь. А в начале века целый городок кузнецов существовал. Делали брички, славные на всю Россию. По нынешним меркам — завод легковых автомобилей.

К нам подходит Анатолий Кутузов.

Анатолий Кутузов. Баньку ставлю одному хорошему человеку. Ему под девяносто. Ветеран Отечественной. И вот решил на старости лет приобрести поместье. Летом ветеран приезжал, в палатке спал. Люди разные приходят. Спрашивают. Слухами земля полнится.

"ЗАВТРА". То есть любой человек может пришагать вот по этой дороге, свернуть в ваш проселок. Облюбовать место и начать здесь жить.

А.Б. К сожалению, если говорить об этой территории, то она вся уже раскуплена. Возделана.

А.К. Первый год мы сняли только картошку. Потому что приехали летом, не успели что-то другое. А нынче и капуста, и лук, и редиска. Яблони посадили, груши. Лет через пять будут фрукты.

"ЗАВТРА". А что вы чувствуете, когда ранним зимним утром отправляете свою крошку-дочку по лесной дороге в школу?

А.К. Я рад за нее. Старшая дочка доучивается в Питере. Приезжает, рассказывает. Я сравниваю. И все в пользу здешней школы, здешних учителей. Тут почти индивидуальное обучение. Сынишка у меня здесь призовые места в районных олимпиадах берет. Сам ведет кружок по экологии. Они свой проект устройства жизни на этой земле губернатору отправили. А мои заработки... Во-первых, обходимся минимумом. А подрядился на сруб новому поселенцу — значит, и доход есть. К лету дом должен поставить. А там, видите, гора земли. Это из-под пруда. В этом холме сделаю погреб. Обсажу, украшу. Коня еще думаю завести.

"ЗАВТРА". Коню надо четыре тонны сена на зиму. А где покосы?

А.К. Да, все покосы заросли трехметровыми соснами. Но найти еще можно. Какую-нибудь технику, конечно, неплохо бы заиметь. Сейчас китайцы сделали хитрый трактор. Вес меньше тонны. Куча навесок. Наши люди его с руками-ногами. Был бы стартовый капитал, развернулся бы в один год.

"ЗАВТРА". Нет капитала — возьмите кредит.

А.К. У кредита есть такая хитрость, как проценты. Если бы безвозвратная ссуда, как при Столыпине давали переселенцам, было бы то, что надо. Государство, можно сказать, задыхается от массы денег. Думают, как бы поэффективнее вложить. А нам — ни копейки.

"ЗАВТРА". А вот взять, да и дать Кутузову тысяч двести! Нет ничего эффективнее для госу дарства. Путина бы сюда. Он бы скомандовал.

А.К. Медведев был. С вертолета только посмотрел на нас. Не докричишься.

Прощаемся с хозяином. Въезжаем в следующее поселение Родное. Тут и там дымят трубы домов, вагончиков, палаток.

А.Б. Как видите, постройки у всех разные. У кого-то пока только сарайчик. А у кого-то уже терем. Вот этот дом поставила бригада, в которой работает Кутузов.

В.С. Дорога сделана по кругу. Поселение спланировано, как улитка, сворачивается к центру. Пока что без электричества. Хотя, видите — и столбы, и провода уже есть. Обратите внимание: прямо перед нами уникальный по конструкции дом. Глинобитный. Выдержал уже две зимовки. Отлично зарекомендовал себя как недорогое и здоровое жилище. Ставили его всем народом. Обошлось хозяевам в 60 тысяч рублей. К тому же они пользуются солнечной батареей. А дальше, видите, шатровое строение. Это чум. Женщина возвела его. Она чукча. И зимует в нем, можно сказать, по опыту предков. Без проблем. Все земли здесь уже поделены. Занимаются люди овощеводством, пчеловодством. Сады подрастают. Зимой многие ремесленничают. Режут по дереву, плетут, вышивкой занимаются, изготовлением музыкальных инструментов. Созда- ётся рынок утвари, идет обмен. Таким образом насыщается бытовая культу- ра чисто в народном духе. А для очистки дороги от снега нанимают грейдер.

А.Б. Живет здесь у нас и Виктор Медиков — депутат двух созывов Государственной думы. Доктор экономических наук. Построил дом, баньку. Пишет книги.

"ЗАВТРА". Чем же отличается ваше экопоселение от обычного садоводческого товарищества советских времен?

А.Б. Во-первых, величиной земельного владения.

"ЗАВТРА". Да. Шесть советских соток — это одна пятнадцатая часть гектара. То есть на нашем гектаре уместилось бы пятнадцать дачных участков советских времен.

А.Б. Это дает совершенно другой уровень сознания владельцу. Тем более, там, на шести сотках, у жизни был дачный характер. В мае — заезд. В сентябре — обратно на зимние квартиры, в город. У нас уже теперь больше половины поселенцев живут здесь круглый год. Растят детей. И дети затем будут здесь жить. И их дети. Все на одной и той же земле. Земля в поселениях не может быть куплена, подарена. Только наследуется.

Остановка у дома Ирины Волковой, архитектора, разработчика проекта экопоселения Родное. Топчемся на крыльце, стряхиваем снег с ног.

"ЗАВТРА". Ирина Волкова выполняет у вас роль администрации?

А.Б. Никакой управленческой структуры у нас нет. Просто в силу своей квалификации Ирина делает эту работу на добровольных началах.

Пьем душистый чай на теплой веранде в доме Ирины Волковой.

"ЗАВТРА". Люди не верят, что возможно создание таких поселений, как ваше. Как их убедить в том, что это есть, это жизненно, не случайно?

Ирина Волкова. Паи мы начали выкупать в 2001 году. И теперь уже есть несколько поселений. Доброе, Ладное, Заветное, Солнечное, Созвездие Мечты. Они еще не нанесены на официальную карту. Но у нас своя карта. Можно показать эту карту неверящим.

А начинали так. По роду своей прежней деятельности я знала ходы-выходы, интересы, задачи, технологии прохождения проектов во властных структурах района. Это помогло на первом этапе. Я знала, что хотят услышать власти, как можно подать материал, как сделать так, чтобы не чрезмерно их загружать. Это с одной стороны. А с другой — приходилось самой брать лопату, таскать вместе с ребятами канализационные трубы, укладывать их под насыпь дороги.

Узнали про брошенный песчаный карьер. Районная власть разрешила нам его использовать. В результате мы обошлись ценой в 300 рублей за машину. И десять метров дороги стали стоить всего 10 тысяч рублей. Геодезическую разбивку тоже по возможности делали сами. Фирма взяла бы 150 тысяч. Мы уложились в 50. Вся документация шла через предприятие, которое я открыла как индивидуальный предприниматель.

“ЗАВТРА”. Как вы оказались здесь, в глубинке славной Владимирщины, в команде первопроходцев?

И.В. До этого я жила на Чукотке. В книгах Мегрэ промелькнула информация о создании родовых имений. Я поехала на ежегодную конференцию "Звенящих кедров" в 2001 году. Там узнала, что во Владимире существует фонд. Мне было интересно, что это за люди. Встретились у метро "Измайловский парк". Объяснили, как сюда проехать. Только вышла из автобуса, вдохнула воздуха и сказала: " Хочу здесь жить".

Вообще-то, я думаю, не существует на земле хороших мест, где тебя кто-то ждет. Надо прийти в любое место и сделать его хорошим.

Мой муж, прочитав в 1995 году первую книгу Мегрэ, смеялся и спрашивал: "И ты веришь во все это?" Не препятствовал. Но и помощником-единомышленником не был. Может быть, потому, что он родился в деревне, знал со всех сторон жизнь на земле. Сошлись на том, что я поехала сюда, а он, инженер-строитель, остался пока на Севере, чтобы финансово поддерживать на первом этапе. На его зарплате мы и держались. Какие-то сбережения я привезла с собой, около 300 тысяч. На них построила дом. А баня и пристройки — уже на зарплату мужа. Ему ближе понятие дачи, чем родового поместья. Ну и пусть. Хотя когда первый раз увидел этот участок, то сказал: маловато. Хотя больше мы уже не смогли бы потянуть. Конечно, нами движет идеализм. Но это великая сила. Все древние слова были очень короткие. Мать. Сын. Дочь. Спать. Есть. Дом. Мир. Бог. Но какая в них емкость. И вот у меня есть Дом. В котором будет жить Род.

"ЗАВТРА". Убедительно.

И.В. Первый конфликт у нас возник на почве электричества. Всё потому, что люди "на берегу" не договорились. Кто-то пришел сюда как в общину. Чтобы за него всё решали. А тут ему говорят: эта ваши проблемы. Мы не выяснили отношения заранее. Многие думали, что если это экопоселение, то сразу можно выкинуть паспорта и дипломы. И достаточно выкопать землянку. А другие хотят построить большой, теплый, красивый дом, учить и воспитывать здесь детей. Пользоваться компьютером. Это невозможно при свечке. Вот и оказалось, что две трети хотят провести свет, а одна треть не хочет. Тут не только проблема оплаты за линию, а философская проблема: как это! В экопоселении — и столбы электролиний! Караул! Чистота идеи под угрозой!

Конечно, влияет и разница в достатке поселенцев. Электричество — вещь дорогая. Для разрешения ситуации мы продумываем вариант, когда малоимущим можно будет долг за электролинию отдать в рассрочку, к примеру, в течение десяти лет. Это уже будет посильно каждому. Если бы все согласились, то электрификация обошлась бы по 18 тысяч на каждого. Раскиньте эту сумму на десять лет. По две тысячи в год получается. По 160 рублей в месяц рассрочки. Вполне реально. Но наши внутренние неувязки — это еще полбеды. Дело в том, что даже теперь, когда все те, кто желает жить с электричеством, сбросились по 34 тысячи и построили сеть, подключение затягивается. До меня дошли слухи из районных властей: мол, нечего давать свет этим сектантам.

"ЗАВТРА". Что же они могут противопоставить вашему поселению? Колхоз, деревню, которых нет? Садоводческие шесть соток? Что за причина, скажем так, саботажа?

И.В. В какой-то мере политика. Затем, думаю, чиновнику легче жить по инструкции. А никаких инструкций он на наш счет не получал. Вот сказал бы Путин или Медведев, что экопоселениям — зеленую улицу, тогда бы у нас последние проблемы снялись. В областных организациях доверия к нам больше. Они видят, что мы — вполне нормальные люди. Хотя и там в свое время полгода подсовывали нам бумаги, по которым невозможно было оформить документацию. Есть у них такие приемчики профессиональные. Потом отношения нормализовались. Но в результате затяжек среди поселенцев возникло недоверие к нам, инициативной группе. Недоверчивые стали ходить по тем же кабинетам вслед за нами, проверять, не темним ли мы. Администрацию это насторожило. Разногласия в какой-то неведомой структуре — опять головная боль для чиновника. Зачем это ему? И администрация открестилась от нас.

Еще одна из причина напряжений среди наших поселенцев заключается в их разном представлении о жизни здесь. Кто-то, как оказалось, пришел к нам как дачник. А кто-то решил даже фермерское хозяйство завести.

"ЗАВТРА". Может быть, это свойство жизни. Чтобы колхоз существовал в чистом виде, требовался аппарат принуждения. Но не это ли принуждение и привело традиционную русскую деревню к краху? Может быть, и в вашем поселении должно быть многообразие уклада?

И.В. Но "колхоз" надо сначала все-таки организовать. Законодательно закрепить статус экопоселений, родовых поместий. А потом уже что-то модернизировать. Отступать вправо или влево. Убедить власть, что экопоселение — это не кабинетная придумка. Оно имеет прямую связь с тысячелетней российской историей. Родовые поместья существовали не только у привилегированного сословия. У сибирских и северных крестьян, у кочевых народов России — тоже. Любая ненецкая семья знает, откуда и докуда простираются ее родовые пастбища, по которым она кочует.

“ЗАВТРА”. А мы в своих головах откочевали от этих представлений, стерли из памяти. Восстанавливать трудно.

Кланяемся хозяйке. Садимся в машину. Едем дальше.

А.Б. В Белгородской области, где недавно побывал Медведев, выделяют землю — от 15 соток до полутора гектаров. И оформление длится, не поверите, всего две недели. И дается ссуда на постройку дома. То есть опыт такой есть в стране.

"ЗАВТРА". Вашим чиновникам не хватает только грозного взгляда высокого начальника.

А.Б. И в Нижегородской области есть руководители муниципалитетов, которые стремятся привлечь людей на земли.

"ЗАВТРА". Ну, а вы сами уже построили свое поместье?
А.Б. Для начала мы приобрели дом в ближайшей деревне, общаемся с людьми.

"ЗАВТРА". Деревенский социум — вещь сложная, неоднозначная. С непривычки можно разгорячиться и наговорить грубостей.

А.Б. За всё время нашего жития в деревне у нас ни разу не возникло желания наговорить кому-то грубостей.

"ЗАВТРА". У вас мягкое сердце? Вы так любите людей?

А.Б. Просто нам очень хочется, чтобы все они стали жить еще лучше, смогли выстоять, возродиться во всей красе. Ходили в один дом на день рождения. Бабушке исполнилось восемьдесят лет. Вячеслав испек пирог. Нас очень хорошо приняли. Мы были им очень рады. Жаль только, что песен старинных они уже почти не знают. А мы сами еще и барды. Сочиняем, исполняем, записываем диски. Нам было бы интересно послушать исконное звучание. Но увы. А вот сейчас послушаем, как наши поселенцы поют...

Выходим из машины на опушке молодого леса. Стволы — пальцами одной руки не охватить. А всего пятнадцать лет назад здесь было поле.

Идем по тропинке метров сто. Среди леса, даже не на поляне, а вплотную окруженный березами и елками стоит рубленый домик в два окошка. В доме — молодые Дамир и Ирина. Чугунная печка посредине. По проекту это банька. Обошлась молодой семье в 24 тысячи рублей. Рассаживаемся на сосновые чурки. Дамир играет на гитаре и одновременно на губной гармошке. Ирина — на скрипке.

Дамир — гитарист продвинутый. Всеми стилями играючи владеет: от цыганского до блюза и кантри. Голос высокий, звонкий. И скрипочка Ирины славно подбивает ритм, подпевает, импровизирует. Чувствуется родство душ.

Поют: "Мы ехали на Запад и попали в кювет. Оглобли развернули и поехали в Тибет. Заночевали в русском поле, встретили рассвет. И встретив, обалдели первый раз за тыщу лет. Мы увидели свет, каков он есть. Почесались и решили — будем жить здесь!"

Другие песни у них напоминают чем-то религиозные гимны, но строя не трагического, а светоносного, юного. Они задают тон первопроходцам, отсчет духовной высоты. Если какая-то религия и присутствует в песнях, то это религия радости и любви. О конце света, о бренности всего живущего на земле тут ничего нет.

Несколько печальней, без скоморошества звучат песни с диска, который потом подарили мне мои провожатые Андрей и Вячеслав.

"Ой, да упала не одна звезда, и пролетела не одна судьба. Дни пробегали, оставляя свет, и продолжался в небе мой рассвет"…

Религиозное чувство тут выражено явственней, но оно тоже обращено к радости бытия. Темы все высокие: солнце, музыка рождения, обновление Родины. И повышенное внимание к собственному состоянию духа. "Течет ручеек искристый с прохладной, живой водою. В струе родниковой чистой я сердце свое омою"…

Напоследок ребята подарили мне фильм об экопоселении Родное. Там лето в разгаре. И множество людей, с кем не довелось встретиться в поездке, теперь передо мной на экране "дивиди".

От высокой поэзии плавно переходим к суровой прозе. Вот на телеэкране Анатолий Молчанов и его жена Татьяна в своем поместье под звон кузнечиков жарким летним днем рассказывают о способах экологичного земледелия

Анатолий Молчанов. Два года росла картошка, потом подгребли, сделали грядку. Теперь здесь помидоры без всякой пленки.

Татьяна Молчанова. Землю мы не пашем, не копаем. Под сеном перепреет. Поднимешь его, уложишь на землю картошку, снова укроешь. И до осени можешь не беспокоиться. Копки тоже как таковой нет. Поднимаешь покров за ботву. И вот она — картошечка. Чистая. Можно не мыть — прямо в кастрюлю. Никакого окучивания, прополки. Землю черви рыхлят лучше всякого плуга.

А.М. Земледелие у нас всё абсолютно экологичное. Участок почти в первозданном виде. Единственная проблема — отдыхающие из города на озере. Массу спиртного с собой привозят, тару бросают. Мы мешками бутылки таскаем и на машине вывозим. Раньше сынишка у нас бутылки собирал в мешки. Из-под захмелевшего дяди вытаскивает брошенную тару — действует на публику. Теперь мы мешки разносим по местам кострищ. И люди уже хотя бы сами порожнюю тару в мешки складывают. Чувствуется улучшение нравов. Это радует.

Т.М. При переезде в имение всех пугает отсутствие денег. Но получается так, что те, кто старается заработать побольше денег с тем, чтобы решиться на переезд, так и остается в городе, затягивает это зарабатывание. А те, кто смело делают шаг к земле, быстро ставят здесь дом и устраивают хорошую жизнь...

Вокруг новых поселений — необъятные леса, молодые, ярые, враждебные в своей дикости. Они, как русское цунами, долго, полвека, накатывали да быстро и капитально поглотили исконный крестьянский мир. Едешь в этих лесах, как по дну океана. Вдруг видишь в зимнем редколесье величественный краснокирпичный храм. Зыбятся его очертания, бликуют. Не верится, что наяву это стоит заросший по паперть полувековыми березами собор Дмитрия Солунского. И крыша еще цела, и кресты. А вокруг вместо жилищ многочисленной паствы — подлый лес.

Русская Атлантида — она в глубине лесов, под толщей крон…

Газета Завтро, Александр Лысков
№02 (686) от 10 января 2007 г.