Штайнеровские школы

Российскому интеллигенту традиционно импонируют мягкость и душевность, не говоря уж о духовности и любви к природе. Всего этого с избытком — в вальдорфских (штайнеровских) школах.

Но вот вопрос: будет ли вальдорфское дитя готово к конкуренции и борьбе за выживание в наш суровый век? Наш корреспондент столкнулся с этой дилеммой в Лондоне.

Куда пойти учиться?

В Лондон мы переехали с маленькой Лизой, так что вопрос о школе сразу же встал ребром. Нескольких часов, проведённых на детской площадке, оказалось достаточно, чтобы понять: садики и школы — главная тема разговора и самая большая забота английских мам. Это понятно: выбор пугает. Школы на любой вкус и карман, от бесплатных государственных до частных обителей для потомственных крошек-аристократов. В одних учебных заведениях из детей готовят настоящих католиков, в других — настоящих бизнесменов, в третьих — настоящих программистов. И то, и другое, и третье — фактически с рождения.

Трудно вспомнить, как именно родилась идея о вальдорфской, или штайнеровской, школе. Дети наших приятелей ходили в подобное заведение в Нью-Йорке. Мне часто приходилось видеть тинейджеров, которые при появлении в доме старших уходили в другую комнату и занимались своими делами, совершенно не проявляя интереса к ровесникам родителей. В семье приятелей друзья были общие и у родителей, и у детей. Их мальчики казались свободными, но не развязными, раскованными, но хорошо воспитанными, музыкальными и начитанными, но спортивными и в меру шаловливыми.

Что мы узнали о вальдорфской школе

Прежде всего выяснилось, что по Штайнеру детей начинают учить с семи лет, а не с четырёх с половиной, как в других британских школах. С семи лет до четырнадцати детей ведёт один и тот же учитель. Каждое утро он приветствует учеников и начинается главный урок, который длится два часа.

Дети учат предметы трёхнедельными блоками — например, сначала математика, потом английский, потом история. Считается, что таким образом предмет изучается максимально глубоко. Ребёнок буквально «варится» в предмете: учит, забывает, засыпает, просыпается и продолжает учить. Учебников нет, все знания исходят от учителя, который просто рассказывает детям то, что они должны узнать. Зато у детей есть рабочая тетрадь, которая становится их настольной книгой. Туда они записывают не только информацию, которую только что получили, но и свои мысли по этому поводу, маленькие открытия, делают зарисовки. Фактически они сами пишут и оформляют свои учебники.

У ребят есть и другие преподаватели: по языкам, труду, эвритмии — специальной вальдорфской гимнастике, сочетающей музыку, медитацию, слово и физические упражнения, — или, например, по музыке (если у классного учителя нет слуха). Но тот, кто ведёт утренний урок, — главный. В идеале он опекает учеников все первые семь лет. Это позволяет учителю близко узнать каждого ребёнка, его привычки и его семью.

Основные предметы в младшей и средней школе: искусство, иностранные языки, музыка, рукоделие, садоводство. Дети учатся вязать на спицах и крючком, вышивать, ткать, работать с мягкими материалами, играть на флейте. Оценок детям не ставят.

Антропософия

Рудольф Штайнер написал свою первую книжку об образовании, которая так и называлась «Образование ребёнка», в 1907 году. А в 1919-м при сигаретной фабрике «Вальдорф-Астория» в Штутгарте открылась первая школа, основанная на принципах, описанных Штайнером. Отсюда и пошло название «вальдорфская школа». Это название ассоциируется сегодня с целым педагогическим методом.

Штайнер прославился далеко не только своими открытиями в образовании. Он был эксцентричный философ, великий мистик. Это он придумал и подарил миру антропософию, экзотическую теорию, смешавшую в один бурлящий коктейль реинкарнацию, карму, астрологию, нумерологию и ещё множество прочих штук, имеющих прямое отношение как к заповедным герметическим наукам, так и к новомодным веяниям западных интеллектуалов.

Смесь на первый взгляд гремучая, тем не менее достойные люди, в том числе наши соотечественники Андрей Белый, Василий Кандинский и Андрей Тарковский, в разное время жизни называли себя активными её приверженцами. Цель образования по Штайнеру — развить природные способности ребёнка и укрепить веру в собственные силы, которая понадобится ему во взрослой жизни.


Вальдорфские учителя

Школы и детские сады управляются коллегиально — конференцией учителей, которая собирается раз в неделю и обсуждает все вопросы жизни школы. Чтобы стать вальдорфским учителем, не обязательно учиться в пединституте, но надо пройти специальный курс: изучить керамику, пение, музыку, предметы школьной программы (математику, историю, грамматику) и, разумеется, книги и лекции Штайнера. Предполагается, что учитель разделяет антропософские взгляды и работает по призванию. Однако антропософия ученикам не преподаётся.

Вообще, профессиональному преподавателю, решившему стать вальдорфским учителем, требуется немало сил, чтобы перестроиться. Ведь для детей в таких школах учитель — это не грозный дядя (или тётя) с указкой, а товарищ, к которому можно всегда подойти и задать вопрос, и дети не стесняются это делать. Учителям запрещается повышать голос, клясться, подчинять учеников жёсткой дисциплине. Считается, что на интеллектуальном уровне причину такого поведения дети всё равно не поймут. Зато, увидев, как ведёт себя учитель, они начнут ему подражать.

Доводы против

Не знаю, как для вас, но для нашей семьи всё вышеперечисленное звучало более чем многообещающе. Однако было бы нечестно и неразумно упустить из внимания мнения противников образования по Штайнеру.

Несколько сайтов (в основном религиозных) обвиняют штайнеровские школы в сектантстве. Опыт общения с нашими приятелями показывает, что обвинения эти не очень-то обоснованны. Антропософия — не сайентология, никто никого хитростью в неё не заманивает. Да и, чего уж там, Штайнер — это вам не Хаббард.

Гораздо более серьёзные доводы против вальдорфских школ приводят некоторые профессиональные педагоги. Правы они или нет, но с ними приходится считаться. Директор русской гимназии в Лондоне Юлия Десятникова — сторонник прямо противоположного подхода в начальном образовании. Она полагает, что чем раньше начинать учить детей — тем лучше, и принимает в свою гимназию даже двухлетних. Начинать учить математику в шесть — откровенно поздно и неправильно. (В штайнеровских школах за неё не принимаются раньше восьми.)

— Хорошо, если ученик оказался безумно талантлив, — говорит Юлия, — и у него замечательная система восприятия. Если его даже чему-то недоучили и он пошёл в университет, он сможет быстро и эффективно всё добрать на основе той хорошей базы, которую получил. Тогда всё хорошо. А если он не такой замечательный? Если ему нужно на это много времени, а он не готов? Я сама наблюдала неоднократно совершенно драматические ситуации, когда ребёнка из вальдорфской школы переводят в обычную. Вот тут уж полные дрова, он вообще не понимает, что происходит. Во-первых, он не готов по объёму знаний. Но это ещё ничего, он абсолютно не готов к тому стилю общения, который существует в массовой школе. Даже в хорошей — никто же не будет с ним возиться и заглядывать ему в глаза каждое утро. А он хочет, чтобы ему заглядывали в глаза, он к этому привык, и его в этом трудно обвинить. Эти ребятки социально очень избалованы.

Со специалистами трудно спорить, особенно такому невежде в области педагогики, как ваш покорный слуга. Но снова пример детей приятелей скорее опровергает, чем подтверждает слова Десятниковой. Я не устраивал им экзамен, но со стороны они казались куда более образованными, а главное — думающими, чем большинство их ровесников.

Штайнеровские учителя решительно против того, чтобы дети сидели перед телевизором или компьютером. Значит ли это, что они отгораживают детей от реальности XXI века? Много внимания отводится искусству. Дети работают с деревом, шерстью, восковыми карандашами. Однако учителя заботятся не только о художественном и эмоциональном развитии, но и об интеллекте, и о воле к знаниям. Они уверены, что выпускают людей, вполне готовых встретиться с «ненастоящим» миром за порогом школы.

Куда пошла учиться Лиза

По-видимому, объективно оценить преимущества и недостатки вальдорфских школ трудно, может быть, невозможно. Скорее всего, дело и не в системе. Прекрасные и ужасные учителя встречаются и в государственных, и в католических, и в штайнеровских школах. Одни родители уверены, что их детям нужна твёрдая направляющая рука и глубокие знания по математике, другие боятся неосторожным движением сломать хрупкий стебель детства.

Что же касается нашей Лизы, то она пошла в симпатичную государственную школу рядом с домом. В вальдорфской не было свободных мест. К сожалению или к счастью — кто знает? Время, как говорится, покажет.

Источник