Земля, погубленная за наш счет

За порчу земли пора сажать, а не давать беспроцентные ссуды
Герман Куст

Засуха — хорошая вещь. Во время засухи на некоторых друзей села обычно проливается золотой дождь.

Владимир Путин поручил 21 июля первому вице-премьеру Виктору Зубкову, курирующему АПК, создать специальную рабочую группу по борьбе с засухой. Зубков сказал, что правительство «проводит активную работу с региональными властями по вопросу оказания им поддержки в связи с засухой». Речь идет о таких мерах поддержки, как бюджетные кредиты, субсидии, прямые дотации, реализация зерна интервенционного фонда.

13 июля на заседании президиума Госсовета по аграрным вопросам Дмитрий Медведев указал Россельхозбанку на необходимость поддержать наших сельскохозяйственных производителей — пролонгировать кредиты на сельхознужды. То есть прозвучал призыв в очередной раз влить денег в сельское хозяйство, чтобы оно у нас совсем не умерло в связи с засухой.

При всей очевидной правильности такой постановки вопроса все далеко не так просто. В том, что у нас падают урожаи, виноваты не только климатические проблемы. Почвоведы давно уже говорят о том, что следует различать засуху климатическую, от которой никто не застрахован, и засуху почвенную, которая во многом связана с проблемой деградации почв и потерей почвами плодородия из-за их варварской эксплуатации. Об этом давно знают и в Министерстве сельского хозяйства, и в Министерстве природных ресурсов, регулярно эта тема освещается в государственных докладах о состоянии окружающей среды, в различных научных публикациях.

Все бабушки у себя в огороде, все цветоводы знают, что хорошая почва, в том числе и в горшках на подоконнике, — это та, которая рыхлая, в которой много пор. Эти поры создают почвенную структуру, которая и удерживает влагу. Если почвы нещадно эксплуатировать, не создавая условий для восстановления структуры, ее пористой среды, то рано или поздно она становится плотной, водонепроницаемой, запасает мало воды и питательных веществ. В определенной степени почву можно сравнить с известной всем губкой. Если губку намочить, то вода в ней достаточно долгое время удерживается. Если эту губку выжать, там останется воздух. А если ее сжать, то в таком сжатом состоянии она будет занимать достаточно малый объем по сравнению с исходным и воду впитывать не будет. То же самое происходит и с почвой. При воздействии тяжелой сельскохозяйственной техники она сжимается, уплотняется и воду не удерживает. Плуги, конечно, регулярно взрыхляют 15-20 см поверхности, но эта же техника уплотняет землю в течение многих лет, что в результате создает так называемую подплужную подошву. В засушливую погоду она работает как «сковородка». Даже если вода попадает в такую почву, она тут же испаряется. А жидкость, которая запасена внизу, растениям недоступна: корни просто не могут до нее добраться через плотный слой.

Получается, вместо больших запасов воды, которые потенциально могут находиться в почве при грамотном землепользовании, растения используют только краткосрочные и эфемерные запасы, которые содержатся в верхнем, пахотном слое. На таких деградированных почвах растения тяжело переживают засуху. Далее по цепочке: они слабеют и, как следствие, становятся добычей для вредителей — тли, совок, огневок, вплоть до саранчи. Таким образом, исходно деградированные почвы создают для растений целый спектр неблагоприятных для их роста условий, а значит — и для потери урожая.

Многие землевладельцы и землепользователи, к сожалению, придают этим особенностям почв крайне малое значение, поэтому губят ее по неведению, считая, что достаточно всего лишь вспахать землю и она будет давать урожай. Но есть и те, которые, по сути, занимаются сутенерством: пытаясь в максимально короткие сроки добиться высокой урожайности, они нещадно эксплуатируют землю, пока она им может что-то дать, а потом преспокойно ее забрасывают под предлогом, что она истощена. И я боюсь, что в условиях частной собственности на землю, при отсутствии действенного государственного контроля за использованием почвенных ресурсов на сельскохозяйственных землях и отсутствии стимулов для улучшения качества земель таких землепользователей становится все больше.

В России достаточно нормативных документов, которые регулируют ответственность за порчу земли, начиная от Уголовного кодекса, заканчивая Земельным кодексом и Законом об охране окружающей среды. Но репрессивные меры не работают, правоприменительной практики практически нет. Проблема упирается в неопределенность ответа на вопрос: что значит ухудшить землю? Чтобы оценить степень порчи земли, нужно сравнить ее с исходным состоянием, что невозможно, если это не зафиксировано в каком-либо документе, паспорте.

Тем, кто заинтересован в эксплуатации земли, отсутствие такой системы слежения на руку. Они могут использовать ее до тех пор, пока она совсем не «умрет» или пока ее можно худо-бедно продать, как машину, которая начала ломаться. Схема видится простая: под взятый у государства кредит закупается техника, которая позволяет интенсифицировать эксплуатацию земли и выжать из нее последние соки, получив в краткие сроки максимально возможную прибыль. А дальше хоть «трава не расти». Зачем вкладываться в устойчивое повышение плодородия, которое менее прибыльно в краткосрочном периоде, если можно взять другие земли в эксплуатацию — земли-то у нас много!

В США в конце 20-х годов прошлого столетия на Среднем Западе засуха натворила бед не менее, чем в России в этом году. Именно после этого там была создана и до сих пор успешно функционирует Государственная почвенная служба в Департаменте сельского хозяйства, основная задача которой — следить за состоянием почв. Там уже разработаны конкретные технологии под конкретные участки, так что фермеру даже не надо задумываться, как дальше работать. Под выданные готовые технологии и рекомендации он берет кредиты, получает страховку, и если случится какой-то форс-мажор, то отвечать за это будет не он, а страховая компания, если Почвенная служба дала соответствующие рекомендации.

У нас же за почвенные ресурсы не отвечает ни одно ведомство. Даже понятие почвенных ресурсов законодательно закреплено только в Законе об охране окружающей среды, где почвы рассматриваются как объект охраны, но не как объект эксплуатации! Это единственный из природных ресурсов, использование которого никак не регламентируется действующим российским законодательством, в отличие от ресурсов недр, водных, лесных ресурсов, ресурсов животного и растительного мира! В Советском Союзе были агрохимическая служба, земельные комитеты, которые каждые 5 лет обновляли почвенные и агрохимические карты. Последние 20 лет информация о почвах обновлялась только, может быть, на каких-то несчастных десятках тысяч гектаров на всю необъятную Россию.

Именно поэтому мы так давно говорим о необходимости системы почвенно-экологической паспортизации земельных участков. Как в нормальных развитых странах, паспорта, содержащие информацию о качестве земли, должны быть основанием для выдачи кредитов и контроля за эксплуатацией почв. Государству такая система должна быть выгодна, тем более если оно готово прощать кредиты и страховать нерадивых фермеров за свой счет.

Несколько лет назад в Московской области пытались внедрить подобные паспорта, но это предусматривало проведение первичного исследования за счет землевладельцев. Прокуратура посчитала обязательство подобных дополнительных расходов нарушением гражданских прав землевладельца. Система так и не была внедрена.

А теперь в связи с последствиями засухи государственные мужи говорят от необходимости продления и беспроцентного закрытия кредитов не только тем, кто действительно сделал все, чтобы сохранить плодородие почвы и этим спасти урожай, но и тем, кто выжимает из земли все соки. И это земельное сутенерство спонсируем мы, налогоплательщики.

Автор — доктор биологических наук, заместитель директора Института экологического почвоведения МГУ имени М. В. Ломоносова, заведующий лабораторией почвенных ресурсов

Источник